Он снова и снова возвращается туда, откуда обычно люди стараются убежать. Чем Чернобыльская зона манит Александра Наумова? Зачем он уже более 20 лет, не расставаясь с фотоаппаратом, ходит по известным лишь ему тропам истерзанного Полесья?
В ПРОШЛОМ году полковник милиции в отставке Наумов создал сайт, где разместил все материалы, которые сумел собрать о той трагедии. Часть из них - собственные журналистские заделы, есть и сведения, когда-то имевшие гриф "секретно". Изучая их, становится жутко, насколько зависели от росчерка чиновничьего пера судьбы тысяч людей. Ведь никто не считал, сколько лишних рентген получили жители Припяти, ожидая согласия Москвы на эвакуацию. Только теперь становится понятно, насколько было преступным желание руководства ценой здоровья граждан скрыть от мира правду о бедствии, накрывшем Украину.
Тяжело спокойно читать указания о "рекомендациях" медикам ни в коем случае не связывать ухудшение здоровья граждан с влиянием радиации, за исключением разве что случаев, когда ставили диагноз "лучевая болезнь". А чего стоил запрет выезжать советским людям за границу, действовавший после аварии, чтобы не допустить создания отрицательного имиджа СССР в мире? И пусть этим событиям оценку дает время, но тысячи людей из-за тогдашней секретности не получили соответствующих отметок в документах и не пользуются правами пострадавших от Чернобыльской катастрофы. Где теперь те медсестры, санитарочки, что оказывали первую помощь, отмывали от радиоактивной пыли людей, одежда которых "звенела"? Вспомнят ли о них, раздавая очередные медали к годовщине беды те, кто и близко не был в зоне, но теперь называются пострадавшими? Сколько людей с подорванным здоровьем остались незамеченными ее Величеством Статистикой, норовящей в сотни раз уменьшить масштабы бедствия?
Александр Наумов говорит: он ходит по этой земле, и это уже счастье, ибо довелось побывать в самом аду. Впрочем, собрать все медицинские справки для надлежащего оформления документов о потере здоровья он так и не смог. Не любит очередей и больниц. Тогда, осенью 86-го, был вынужден провести на госпитальной койке несколько недель - незаметно для самого себя куда-то ушло здоровье. И началась длинная очередь капельниц, уколов, замечаний медиков, что "пришел очень поздно"... С того времени лечиться полковник милиции ездит в... зону. И хотя для многих людей это может показаться абсурдным, однако так оно и есть.
Александр Викторович говорит: "Я знал мужчину, который всеми правдами-неправдами добыл себе документы, оформил статус ликвидатора аварии на ЧАЭС, хотя реактора в глаза не видел. Получал деньги, помощь, радовался, что классно провернул дело. А сегодня его уже нет, умер от рака щитовидной железы - самого распространенного онкозаболевания чернобыльцев. Выходит, что в погоне за материальным он невольно привлек к себе на уровне каких-то высших сил и болячки, сопутствующие "корочкам". Ничего в мире бесследно не проходит. Я же стараюсь не стонать, даже когда больно, не поддаваться болезням, и они, видя, что не победят в поединке со мной, благодаря Богу, уходят в сторону".
Выехав в зону по тревоге на второй день после аварии, Александр Викторович потом еще много раз посещал Припять: никак не мог привыкнуть, смириться с тем, что произошло, фотографировать без эмоций и переживаний - ведь от каждой поездки очень утомляется душа. В зоне будто иной мир, иное восприятие реальности, другое мерило человеческих ценностей. В крае, где пара банок тушенки, подаренных самоселам, значит много больше высокопарных обещаний чиновников, где ценнее денег коробка спичек или литр керосина, по-иному воспринимаешь саму сущность жизни.
Большинство журналистов подходят к теме Чернобыля как к обычному дежурному заданию: собрал материал, сделал сюжет и забыл. Наумов так не может. Он знаком с самоселами и милиционерами, стерегущими здесь общественный порядок, знает "чистые" и "грязные" места, ведает все дорожки одичавшего поневоле края. Александр Викторович сопровождал в зону немцев, они много фотографировали и никак не могли успокоиться: где же радиация? Ведь для них поездка в Чернобыль - не просто командировка, а экстрим, граничащий с подвигом. Александр Викторович посоветовал положить дозиметр под елку и фотографировать. Прибор зазвенел. Немцы убежали в авто. В дальнейшем они экипировались в респираторы, балахоны. Но в таком виде вести их к самоселам было сложно. Ведь люди, уже однажды напуганные неконтролированностью атома, могли воспринять такой "маскарад" как сигнал об очередной аварии. Они столько стрессов пережили, что еще один, даже незначительный, может стоить слишком дорого.
О приборах Александр Наумов может рассказывать много историй, причем с присущим ему чувством юмора. Так, в первую послеаварийную ночь все пытались вспомнить услышанное на занятиях по ГТО, получив со складов дозиметры, почему-то неработающие. "Я починил несколько, вставив... батарейки", - улыбается он. Следует ли говорить, как отреагировали немцы, когда их весьма чувствительный дозиметр завыл возле хранилища "грязной" техники, принимавшей непосредственное участие в ликвидации пожара на АЭС. Вероятно, это лучшее лекарство, помогающее одолеть отрицательные эмоции, не менее вредные, чем излучение. А их в каждую поездку накапливается ой как много. Вот разбросанные игрушки в детском саду, график дежурства на 25 апреля, кем-то забытые на подоконнике старая газета, икона, недописанное письмо родным...
Когда-то добротное жилье теперь покрыли чащи, в которых бродит дичь: ее развелось немало в почти безлюдном крае. Что греха таить - из зоны, словно из дырявого корыта, сотнями лесных троп растекаются по Украине загрязненные продукты. Браконьеров хватает, к тому же застрелить лося или кабана не так сложно. Милиция охраняет въезды на основных дорогах, периметр зоны обнесен изгородью. Делали ее сразу после аварии, во многих местах на деревянных столбах, которые давно погнили и упали, а заменить бетонными так и не смогли. Вот и пользуются браконьеры тем, что каждую лесную тропу милиционер просто физически охранять не может.
После аварии все делалось второпях, не было четкой согласованности между разными ведомствами. Как утверждает Наумов, точной цифры могильников никто и не знает, приблизительно их около 800. Многие из них уже разрыты искателями запчастей и металлолома. Когда-то он сделал эксперимент - пошел на авторынок с дозиметром. Оказалось, что возле половины выставленного товара - автозапчастей - стрелка показывала превышение радиации. Это сейчас никому не нужны запчасти к "Москвичам" и "Жигулям". А в период сплошного дефицита для ремонта авто использовали немало похищенных деталей из могильников.
..."Выехав с немцами из зоны после двухдневной командировки, через несколько километров увидели на обочине женщину с ведерком грибов, - продолжает рассказывать Александр Викторович. - Может, купите, здесь недорого, - предложил я. Немцы перепуганно замахали руками: "Nein!". У них в стране, оказывается, еще в 86-м запретили вообще собирать грибы, поскольку те имеют свойство накапливать радиацию". На такое Наумов просто не знает, как реагировать: то ли смешно, то ли больно.
Впрочем, человек привыкает ко всему. Привыкли, что Наумов ходит в зону, и его семья, друзья, коллеги - журналисты и милиционеры. Вот перед глазами последние две тысячи снимков, сделанные нынешней весной. Это непосвященному кажется, что практически ничего не изменилось, а Александр Викторович с болью отметил, как исчез дорожный знак на окраине асфальтированной дороги в Припяти, добрались мародеры и к вывеске-чеканке на входе в почтовое отделение.
Меньше стало и самоселов, в основном пожилых людей. Молодые еще кое-как прижились на других землях, а вот старики никак не могут смириться, что придется доживать в чужом доме, рядом с чужими людьми. Возвратились в родные жилища, где и со стенами можно говорить, как с родными, где на кладбище покоится прах предков, а весной цветет сад, посаженный ими в молодости. И пусть здесь нет электричества, почты, пусть раз в две недели приезжает автомагазин, нет медиков рядом, но часто лечит даже березка под окном, такая родная-родная, свидетель всех радостей и бед на протяжении десятилетий.
Не часто сюда наведываются люди. Кроме милиционеров, редко кто навещает эти покинутые села. Вот от Копачей осталось лишь название. Радиоактивная туча, накрыв это село, подписала ему приговор - все дома бульдозерами были снесены в огромный котлован и засыпаны землей. Словно его и не было...
Впрочем, не только села ушли в небытие. Немало людей, которые работали в первые дни в зоне, стали "невидимками" для бюрократической машины документирования. "Батальон", который был в Копачах... нигде не числился. На сегодняшний день из 800 человек живы только около 200. Неужели они должны тратить подорванное здоровье для того, чтобы в судах доказывать свою правоту? Тогда в первые дни аварии многие люди проявили героизм, выполняя добросовестно порученную работу, а не контролируя наличие тех или других печатей и отметок в документах. Некоторым приходилось вместо нескольких часов быть на посту значительно дольше - пока замену не прислали, самовольно же пост никто не бросал.
"Это, конечно же, нигде не фиксировалось, - говорит Александр Наумов. - Я не могу без боли смотреть ежегодное шоу под названием "парламентские слушания". Проблемы Чернобыля обсуждают при полупустом зале Верховной Рады, беды людей не интересуют народных избранников. Больно это сознавать, еще труднее бороться с бюрократической машиной, которая, наверное, не меньше, чем атом, виновна в потере многими людьми здоровья". И совсем не странной на этом фоне выглядит вполне абсурдная ситуация: в минувшем году, в очередную годовщину Чернобыльской катастрофы, Александру Викторовичу позвонил знакомый чиновник высокого ранга и... поздравил с праздником.
...Александра Наумова сама зона теперь не страшит - там все понятно, тем более что он научился придерживаться определенных правил осторожности. Страшно только, когда он находит новые и новые документы. Вот один из последних рассекреченных. После эвакуации холодильники, заполненные мясом забитых животных из зоны, звенели. В Москве было принято "мудрое" тайное решение: разослать эту мясную продукцию по всему Советскому Союзу и добавлять в колбасные изделия не больше 10 процентов...
На вопрос, сколько дней провел на чернобыльской земле за более чем два десятка лет, Александр Наумов даже не старается ответить: не считал и считать не будет. Для чего?! Хотя был случай, когда его почти полгода не пускали в зону. На десятую годовщину аварии он сфотографировал секретный документ, со временем получивший резолюцию "Рассекретить", и разместил его в некоторых изданиях. Его обвинили в разглашении гостайны.
Александр Наумов был одним из более 30 тысяч работников органов внутренних дел, принимавших участие в ликвидации последствий Чернобыльской трагедии и обеспечивавших правопорядок на полесской земле, которую впоследствии, по фатальному приговору судьбы, стали называть просто "зоной". Более семи тысяч людей в милицейских погонах после аварии стали инвалидами, двух тысяч уже с нами нет...
26.04.2007
Любовь НЕЧИПОРЕНКО сотрудник пресс-службы МВД Украины
