Вот она, до боли знакомая дорога, дорога,  ведущая к месту планетарной катастрофы.  Одно время дорога была  идеальной.  В то время президент Ющенко  любил сесть за руль  и  почтить вниманием ликвидаторов и коренных жителей.  Прошло время,  он все реже и реже, а потом и вовсе  перестал ездить в этом  направлении.

Перед приездом Ющенко дороги,по которым должен следовать кортеж, ремонтировали, приводили в порядок. На обочинах появлялись дорожные знаки и указатели. На асфальт наносилась разметка. Теперь дорога от контрольно-пропускного пункта Дитятки  вглубь зоны слабо похожа на "автобан".

Все мы,кто помнит, что произошло 26 апреля 1986 года и те, кто забыл, приближаемся к 25 годовщине катастрофы. Наши зарубежные коллеги журналисты, в прошлом году начали готовить серии материалов-о людях,  которые  принимали участие в ликвидации аварии, об их жизни после аварии. Так вышло, что я стал гидом для  творческой группы Ассоциации государственных корпораций телерадиовещания Федеральной Республики Германии. Журналист Эрг Креллер готовит не просто сюжеты,посвященные  годовщине, а короткометражные документальные фильмы.

Первым объектом посещения съемочной группы стала смотровая площадка объекта "Укрытие" или "Саркофаг". Они смотрели как завороженные на монстра, который мог уничтожить планету, снимали план за планом, игнорируя порывы холодного ветра.

В зону Чернобыльской АЭС с нами ехал Николай Федотович Босый, 70 летний отставной полковник. В далеком, 86-м он был назначен командиром 731 батальона специального назначения. Впервые, через 25 лет, он снова  в зоне техногенной катастрофы.  Это его бойцы загружали вертолеты, которые  забрасывали жерло открытого реактора. Работали по 16-18 часов, благодаря  чему ежедневно  сбрасывалось почти 1000 тонн ингредиентов.  Отдельный батальон специальной защиты (731 ОБСЗ) был сформирован из воинов запаса. Кадровыми офицерами были командир батальона и начальник штаба. После первого знакомства с прибывшим личным составом полковник Босый понял: при отсутствии средств индивидуального радиационного контроля, марлевых лепестков, запасов формы и многих других необходимых вещей, выполнять работы на местности с высоким уровнем радиации - полное безрассудство и даже преступление.

Для сравнения: в 1956 году на Семипалатинском полигоне при осуществлении пробного ядерного взрыва ученые проводили исследование: как радиация воздействует на беззащитных животных. Их разместили на разном расстоянии от эпицентра взрыва.

Подобная участь ожидала и бойцов 731 батальона - молодых, законопослушных граждан. Почему простые люди решением государственного чиновника должны были превратиться в "камикадзе"?..

Причина проста - все было сверхсрочно и сверхсекретно. По всей видимости, чтобы сформировать настоящее военное подразделение не хватило времени - для этого нужно оформить немало бумаг. А использовать без утвержденных всеми инстанциями документов отряды гражданской обороны не решились - потом придется отвечать перед законом.

Зато создать спецподразделение, переодеть гражданских людей в солдатские гимнастерки, ввести режим секретности и объявить "военное положение" - это другое дело. С обеспечением - та же схема.

Использовать "НЗ", то есть запасы, заготовленные на "случай войны" нельзя - нужно особое распоряжение. Поэтому и кормили, и одевали, и снабжали инструментом бойцов за счет текущих расходов. А в этой смете ни респираторов, ни счетчиков Гейгера, не говоря уже о специальной технике, не предусмотрено".

Полковник Босый рассказывает: "Боевой путь батальона  я отметил на своей командирской карте, так:

С 29 апреля по 5 мая 1986 г. место дислокации (расположение) батальона было между населенными пунктами Копачи и Лельов.

С 5 мая по 9 мая 1986 г. батальон был переведен немного дальше от ЧАЭС, в с. Дитятки, а затем в Страхолесье.

С 10 мая по 17 мая 1986 г. переведен в населенный пункт Городище.

С 19 мая 1986 г. местом дислокации батальона стал населенный пункт Ораное.

В первые дни аварии перед батальоном стояла задача - загрузка парашютов свинцом, песком, доломитом и подцепка к вертолетам. Парашюты использовались как мешки.

Затем, когда батальон был переведен в с. Ораное, была поставлена задача - уборка радиоактивного мусора в 4 и 3 энергоблоках и дезактивация этих помещений, а также уборка радиоактивного мусора и грунта на прилегающей территории 4 энергоблока. С этой задачей личный состав батальона справился, но, к сожалению, ценой своего здоровья, а впоследствии - и жизней.

Из 700 бойцов его подразделения к настоящему времени в живых осталось 200 человек. Все они - инвалиды I и II групп.

Люди, отдавшие здоровье ради спасения страны, сегодня вынуждены обивать пороги чиновничьих кабинетов в надежде получить льготы, гарантированные им законом "О статусе и социальной защите граждан, пострадавших вследствие Чернобыльской катастрофы". Многие ликвидаторы ушли из жизни, так и не дождавшись решения своих социальных вопросов, прежде всего связанных с лечением и получением жилья.

Мы ходили по улицам мертвого города, который жители покинули 27 апреля 1986 года. Им обещали, что эвакуация - это временное явление, всего на три дня. Но "мирный" атом разделил жизнь людей на две неравные части...

Это был город роз и молодежи. Средний возраст  жителей  - 25 лет. Ежегодно население росло. В каждом микрорайоне строились школы, детские садики и ясли. Ежегодно вводились в строй новые объекты инфраструктуры.  Все ждали 1 мая: в этот день должны были официально открыть городок аттракционов...

Но 1 мая в городе остались только те, кто принимал участие в ликвидации аварии. Аттракционы поржавели, заросли деревьями, часть из них разобрали на металлолом.

Мы направляемся в пожарную часть города. В ту роковую ночь караулы по сигналу "ТРЕВОГА" выехали на атомную станцию сменить своих коллег, которых уже спасали врачи. Так и осталось пустым депо, ни одна из спецмашин больше  не выехала, не вернулась с боевого задания, как и огнеборцы.  На улице светит яркое солнце, под ногами скрипит снег, а в пожарной части разруха и запустение. На стенах стенды, которые напоминают, как действовать в экстремальных условиях, но нет не одной строки,

которая бы учила, как бороться с "мирным" атомом.

О том, что все произошло в другом государстве и в другую эпоху напоминают партийные лозунги, бутылки из-под молока, воды, водки с забытыми уже этикетки.

Потом мы были в городском отделе милиции, сотрудники которого стояли в оцеплении первыми. Милицейские наряды перекрыли  все дороги и подъезды к городу и станции, тем самым спасли сотни жизней, рискуя собственными. В выходные дни на берега речки Припять, в леса и на дачные участки съезжались тысячи людей. Два этих выходных дня для многих могли закончиться трагически.

Потом они примут участие в эвакуации жителей города. Многие из сотрудников милиции потом будут разыскивать свои семьи, лечиться в госпиталях и больницах и возвращаться на службу в зону.

На смену выбывшим из строя придут сотни  добровольцев,  в здании городского отдела милиции разместится оперативный штаб МВД Украины. Из-за высоких уровней радиации окна закроют свинцовой фольгой,  территорию возле здания зальют бетоном.

Пройдет время,  в здании разместится пульт централизованной охраны специального батальона милиции. Каждый дом в городе взяли под охрану, как и все предприятия, магазины и объекты с материальными ценностями.

Наше государство станет независимым. Сократится финансирование  работ по ликвидации аварии,  охране зоны, равно как и численность милицейских подразделений. Будут сняты с охраны все объекты в городе, придут варвары, начнется уничтожение всего, что возможно.

На сегодняшний день  нет ни одного окна, где бы сохранилось стекло. Деревья наступают на город. Они  растут не только на улицах и дорогах, они вошли в дома, поднялись на крыши. В домах сняли все чугунные батареи отопления. В жилищах гуляет ветер, с потолка и стен течет вода, вокруг запах тлена и смерти.  Так умирает память….

Детский садик "Медвежонок"  на улице Леси Украинки. Лет десять назад он был практически целым. Казалось, дети и воспитатели вернутся после выходного дня. На стене было расписание занятий на 24 апреля 1986 года. В игровой комнате  стена была закрыта фотографиями. Дети играют, учатся, на прогулке, на утреннике и... Каждый раз смотрел на эти фото,   думал о том, что эти дети выросли, нашли свое место в жизни, что они здоровы.

Теперь  мебель разбита, нет ни одного целого окна, на мокром и грязном полу разбросаны игрушки. На вопрос: "Что тут произошло? Это война?", я ответил: "Нет, это не война, это люди!"

На моих  немецких коллег   увиденное  произвело гнетущее впечатление. Они думали, что город сохранили в первозданном виде  для будущих поколений.  Тут вам не Германия!..

Центр города. Большая площадь, на ней дом культуры "ЭНЕРГЕТИК", который  похож на Киевский дворец культуры "УКРАИНА" в миниатюре. С левой стороны торговый центр. Справа горисполком и горком партии.  Со всех зданий снято гранитное и мраморное оформление. Внутри зданий весь металл исчез. В огромном здании дома культуры нет ни одного целого витражного  стекла. В подсобном помещении склад наглядной агитации:  с огромных транспарантов таращатся лики членов политбюро образца  1986 года.

Ловлю себя на том, что уже не помню фамилий вождей. Как быстро проходит мирская слава...  Пока коллеги снимали портреты бывшей партийной элиты,  на площадь прибыл туристский автобус.   Приехала немецкая группа. Слышен  смех, писк множества зуммеров, это подавали сигнал приборы радиационного контроля. Туристы радовались, как дети, слушали, как звучит радиация. Многие не верили, что тут были уровни радиации, которые  представляли опасность для жителей.

Через полчаса прибыла группа британских туристов. Русской речи, тем более  родной я не слышал. По всей вероятности, стоимость тура не по карману среднестатистическому украинцу.

С высоты город и теперь выглядит красивым, но увы, безжизненным.  И таким он останется  навсегда.  

Не знаю, когда я в следующий раз вернусь  на место своей  прежней службы. В очередной раз медицина категорически запретила  мне появляться  в зоне повышенного ионизированного излучения. Хотя, какое там излучение: за 25 лет фоновые значения значительно снизились.